— Стефан, как Вы начали заниматься айкидо?
— Совершенно случайно! Я познакомился с практикой айкидо в 1966 году, в Германии. Тогда я в составе делегации молодых европейских дзюдоистов попал на презентацию айкидо, которую проводил Асаи-сенсей. Для меня, дзюдоиста, многое из того, что показывал этот мастер, было непонятным. Мне казалось, что это не может работать. А потом я с большим восторгом и изумлением смотрел, как этот небольшого роста человек раскидывал по залу нападавших на него крепких парней, отнюдь не новичков в борьбе. После этого я заболел этим видом восточного боевого искусства и, вернувшись во Францию, стал искать учителей по айкидо.

Получив в 1969 году первый дан по айкидо, Стефан Бенедетти на девять лет уехал жить в Японию, где помимо изучения айкидо вел успешный бизнес и откуда вернулся назад в Европу вместе с женой-японкой, мастером каллиграфии. Начиная с 1984 года, Стефан Бенедетти является персональным секретарем Тамуры-сенсея и его представителем в Европе. Он также является автором многих статей и учебника по айкидо под названием «Книга для начинающих».

— Стефан, Вы много лет прожили в Японии. А насколько Вам, европейцу, было сложно жить в этой стране?
— Сложностей было много. Дело в том, что на протяжении многих веков японское общество складывалось как кастовое, клановое. От господина зависело благосостояние и часто сама жизнь его подданных. А над этим господином стоял другой господин, а над ним часто еще один… Этот клановый дух сохранился и до сих пор. А я европеец, чужак, не примкнувший ни к какой группе…
К тому же, как это ни покажется странным, мой японский, на котором я говорю бегло и совершенно без акцента, очень часто ставил в тупик моих японских собеседников. Например, я звоню какому-нибудь бизнесмену или чиновнику, договариваюсь о встрече. Он меня не видит и поэтому воспринимает меня как своего. А потом мы с ним встречаемся и у него то, что он видит, и то, что он слышал ранее, никак не может состыковаться. У японцев есть стойкий стереотип: иностранец должен говорить на плохом японском и обязательно с американским акцентом.
А еще, разговаривая с японцем, вы обязательно должны учитывать, к какой социальной группе он принадлежит, каков его статус внутри этой группы, принимать во внимание его возраст, его родственные связи… Кошмар! Скажем, со своей тещей я не могу разговаривать так же, как с соседкой того же возраста. Но, тем не менее, со временем у меня сложились очень хорошие отношения со многими японцами.

— Стефан, а почему Вы решили уехать из Франции? Насколько я знаю, у Вас на родине, по сравнению с другими европейскими странами, айкидо более развито…
— У нас айкидо превратилось в бизнес. Мне это не нравится. Это ведь искусство, образ жизни, а не бизнес.

В 2006 году Стефан Бенедетти впервые посетил Одессу и стал руководителем лагеря айкидо в этом городе.

— Стефан, что Вы думаете об Одессе?
— Очень приятное место… Особенно мне показались симпатичными небольшие уютные кафе и ресторанчики. Я ведь повар, гурман и философ, размышляющий над тем, как в этом мире работает лень. Так что я всегда обращаю внимание на такие заведения.

Несмотря на свое ироничное замечание о лени, Стефан Бенедетти очень много и напряженно работает. Его плотный график семинаров, показательных выступлений и лекций, которые проходят по всей Европе, составлен на год вперед. И в этом напряженном графике уже «забито» место на лето будущего года для очередного, на этот раз уже юбилейного, Пятого ежегодного международного лагеря айкидо в Одессе.

— Скажите, Вы, наверное, знаете, что ныне независимые Украина, Россия, Беларусь и Молдова еще недавно входили в состав бывшего СССР?
— Да, я читал об этом.

— А как Вам кажется со стороны, есть ли сейчас разница между этими странами?
— Не знаю, тяжело сказать… Я ведь видел немного только западную часть России. Когда я пересекаю границу, то я понимаю, что это разные страны… Я бы сказал, что вижу бóльшую разницу между Харьковом и Ужгородом, чем между Санкт-Петербургом и Киевом или Одессой. Впрочем, я могу и ошибаться. Я ведь не так уж и много видел…

— Сколько языков Вы знаете?
— Французский — мой родной язык. Я также свободно говорю по-английски и по-японски. Неплохо знаю итальянский. Сейчас я живу в Испании и начинаю понемногу общаться и на языке этой страны. В молодости я учил китайский, но боюсь, что без практики я полностью потерял его.

— А русский?
— Кое-что уже начинаю понимать. Могу даже произнести несколько несложных фраз.

— Скажите Стефан, Вы сами тренируетесь или только тренируете других?
Сейчас я практически все время учу. Обучая других, я постигаю собственные ошибки и развиваюсь. Но каждый день мне уже тренироваться нет необходимости. Хотя со своим учителем, Набуюши Тамурой, я по-прежнему поддерживаю отношения.
— Стефан, я знаю, что Вы хотели познакомиться с русским рукопашным боем системы Кадочникова…
— Да, я слышал об этой системе. И тут, в Одессе, меня познакомили с Анатолием Олексовым, президентом Центра изучения систем выживания. Он со своими ребятами приезжал к нам на семинар. Это было очень интересно.

— Вам понравилось?
— Это не совсем то что, что преподаю я. В айкидо главное не победить, а обрести свободу, вынудить вашего противника отказаться от агрессии. А в системе Кадочникова, насколько я понял, важна именно победа. Этот вид единоборства был создан военными и для военных. Но я увидел в этой системе много общих моментов с айкидо. Мне очень понравилось, как они двигаются, как они создают то, что в айкидо называется «поток». Я потом очень часто говорил на семинаре своим студентам: «Вспомните спецназ! Вспомните, как они двигаются. Они всегда расслаблены, но собранны. Все их движения весьма логичны, целенаправленны и потому эффективны». Это был весьма поучительный опыт!
«В айкидо главное не победить, а обрести свободу, вынудить противника отказаться от агрессии»

— А чем еще, кроме айкидо, Вы увлекаетесь?
— Жизнью! Книги читаю, музыку слушаю, за садом обожаю ухаживать….

— Айкидо — это одно из самурайских воинских искусств. А Вы-то сам самурай?
— Абсолютно и категорически нет! Никогда! Я знаю эту легенду, но я ее ненавижу! Самураи были кланом бюрократов, которые сосали кровь простых японцев. Они составляли процента два населения. И сомневаюсь, что из этих двух процентов набралась бы хоть двадцатая часть тех, кто вообще умел владеть оружием.